Современная французская новелла - Страница 115

115

— Вы сами видите, мсье Виктор, что эти дети меня погубят. Эти три идиота садятся в свою машину, бросают Антуана одного. Надо, мол, попросить кого-нибудь из наших обменять эту мелочь, если, конечно, такой дурень найдется. Спрячь это барахло куда-нибудь, мы его больше и видеть не желаем… И укатили. Тогда…

— Тогда, — радостно подхватил Антуан, усевшийся на бортик фонтана, — тогда-то я и сказал себе: я все делал, как наказывали, даже перчаток не снимал, раз они мне так велели, ну а кто меня на разъездах видел, когда я пошлину платил, кто? Но все-таки мне стало не по себе, и я снова сел в грузовик. Завел мотор, свернул на дорогу Д20 и выехал прямо к озеру со всем своим хозяйством. Уже темнело, а в эту пору люди не особенно-то задерживаются у провала, тут они тени собственной боятся. А мы-то с водой друзья, вода меня всегда выручала. Вот я и сбросил ящики в провал. Потому что там, в глубине, яма есть, чистая такая, совсем без ила.

Но за одну ночь мне ни за что не разгрузить было контейнер. Сами понимаете. Тогда я спрятал грузовик в ложбинке и заснул. Еды у меня было припасено на два дня, конечно, не бог весть какая роскошь, но что поделаешь — можно все-таки обойтись как-нибудь. И потом ныряние меня согрело. Потому что, мсье Виктор, я до самого дна нырял, чтоб посмотреть, как они там лежат. Ящики попадали как попало, пришлось их уложить в ряд и подровнять. Да что там! Только на пятую ночь я с этим разделался. Я прямо с ног валился: нет, вы только представьте — сотни килограммов на берег перетащить, погрузить их в лодку, а потом сбросить в воду. Пускай мамаша вам сама скажет: когда я домой явился, оказалось, я шесть кило потерял, я спал без просыпу даже сам не знаю, сколько времени. Зато сокровище спрятал, а ведь это главное, правда? И здорово спрятал, брательникам моим ни в жизнь не достать.

Можете себе представить, как я радовался! Мне-то на эти медяки наплевать. А им нет. Только без моей помощи им своих грошиков не видать — ведь Анри, например, даже плавать не умеет! Уж и нахохотался я вволю! Я и не думал скрывать, куда припрятал денежки! В озеро — чего же проще. Но озеро-то оно вон какое большое, и к тому же глубокое. Я был уверен, что они от этого дела отступятся. Вообразите, хороши они были бы, если б пригнали подъемный кран, его же отовсюду видать. Вот так все и началось.

Я все понял: дыра, в которую Антуан сбросил ящики, безусловно, находилась рядом с сифонной трубой — иначе говоря, с приемником водопровода, питающего чистой водой весь наш поселок, земля под тяжестью ящиков не могла не осесть, и труба, видно, сдвинулась с места. Ящики постепенно проржавели, и высыпавшиеся из них су попали в трещины. В паводок или в сильный дождь их вымывает и уносит в трубу, а утром знай себе собирай чудесный урожай в раковинах водопровода!

Мелани мечтательно проговорила:

— Все краны в домах забило в один и тот же день. Водопроводчик чуть с ума не сошел. И окончательно рехнулся, когда увидел, что́ в них попало. Весь поселок возносил небесам хвалы, и все бросились набивать свои кубышки. Наши, местные, сразу смекнули, откуда эта благодать: ведь дело с ограблением было тогда «гвоздем» в газетах, даже в провинциальных! Так вот и не иссякал поток медных монеток. И это очень на руку всем нашим было.

— А грузовик как же, Мелани?

— Грузовик? Ясно, Антуан мне все рассказал. Когда он отоспался, я его с постели стащила и сказала: поезжай проселочными дорогами, ни за что голыми руками не хватайся, бросишь свою тарахтелку где-нибудь в пригороде и вернешься поездом. Так он и сделал. Машина была закамуфлирована якобы под перевозку удобрений, даже высыпали в контейнер мешок суперфосфата для пущей правдоподобности, а вместо ящиков накидали поленьев. Антуану пришлось ехать лесом, по горной дороге, но все эти предосторожности оказались ни к чему, никто на него и не взглянул. Он даже по автотрассе немалый кусок сделал, когда ему надоело волочить свои тридцать тонн по департаментским дорогам Мормана! Вот и все! С тех пор мы живем тихо и мирно. А запрещение жить в Марселе давным-давно уже потеряло всякий смысл, но Антуан завел себе дружков жандармов и гуляет с ними раз в два месяца. Нужна ведь парню хоть какая-то разрядка! Конечно, надо бы его женить, но здешние женщины не желают кольцо на палец надевать. Они, уж вы простите меня за откровенность, охотнее бы ему кое-что другое предложили. Да и денег у Антуана маловато, чтобы за него замуж торопиться. Если бы хоть одна из них только знала! А он у нас такой чувствительный! Вот и выплакивает свои горести, когда гуляет с дружками. Обычное дело… Уж я-то жизнь знаю. Вы, наверное, слышали, мсье Виктор, что муж мой держал похоронное бюро: это я его в кондитерскую переделала. Чужая смерть — она жить учит. Ну так что, собираетесь вы из всей этой истории скандал сделать или нет?

Я не нашелся сразу что ответить. Мелани не спускала с меня глаз. Я ведь не господь бог, да к счастью, и она не совершила неловкости — не сделала вид, будто в это верит, но выражение лица у нее было такое же, как и всегда, — я чувствовал на себе взгляд пожилой дамы, которая просто-напросто поведала мне свою тайну. Вот в этом-то и была главная трудность! Как поступили бы вы на моем месте, если бы вас жалил, словно овод, папаша Дюпе?

Я жадно выпил полстакана воды. Антуан разгуливал среди густой травы, этот волшебник каменотес щупал босой ногой целину в моем девственном садике… свои желтые ботинки он поставил на попа, прислонив к ножке стула, и это почему-то безумно меня растрогало. Мелани улыбалась, с губ ее текли слова — она рассказывала о своих восьмерых детях. Потом похлопала меня по руке.

115